Одинокое сердце - Страница 32

Миллисент перевела взгляд с лица ребенка на подушку и вскрикнула:

– Бенджамин, подарок колдуна опять исчез!

Скунса на месте не было, и девушка привычно полезла искать сбежавшее чучело. Бенджамин посмотрел на гибкую фигурку, стройные ноги, аппетитную попку своей спутницы, форму которой отметил еще десять лет назад, и подумал, что хватит сидеть за рулем, пора и размяться.

– Ты не против того, чтобы перекусить? – спросил он у Миллисент. – Думаю, что нет. Мне и самому интересно взглянуть на плимутский камень. История на слуху, а вот исторического места я и сам не видел. Отцы-пилигримы проделали три с половиной тысячи миль по осенней штормовой Атлантике, чтобы Америка стала нашей родиной. Надо уважать память предков!

Улицы портового Плимута, слава Богу, не были так заполнены транспортом, как пригородные дороги.

– Представляю, как выглядел город лет триста назад. Вокруг шумели леса, а вдоль первых улиц стояли бревенчатые хижины, – задумчиво сказала Миллисент.

Бенджамин молча вел автомобиль.

– А где же скала, на которую вскарабкались растерянные переселенцы? Представляю, когда они ступили на здешний берег, радости не было никакой, одна растерянность – как жить в здешних местах, как устраиваться? Хижины они уже потом понастроили.

Бенджамин ничего не ответил, он ловко припарковал машину, вытащил из замка зажигания ключ. И только после этого бодро скомандовал:

– Выгружаем коляску, Миллисент, и дальше идем пешком!

Легендарной скалы Бенджамин и Миллисент так и не увидели. Да и хижин старого Плимута не было и в помине. Зато в районе порта, среди современных зданий, путешественники обнаружили валун с вытесанной надписью: «16 декабря 1620 года».

Миллисент оторопело смотрела на камень.

– Бенджамин, а он настоящий?

Заглянув в купленный у уличного продавца путеводитель, ее спутник утвердительно кивнул.

– Пишут, что настоящий. Удивительно, те люди, которые приплыли на «Майском цветке», создали нашу страну. Наверняка они все были разные, каждый со своим характером, амбициями, но не ссорились, я уверен, по пустякам, как мы с тобой из-за омаров. Читаю исторический документ из путеводителя: «К весне в живых осталась лишь половина прибывших. Корабль вернулся затем в Англию, но, к чести переселенцев, ни один из них не дезертировал»…

Бенджамин поправил чепчик на головке у Аннабель и добавил:

– Миллисент, я загорелся, меня охватил туристический зуд. Поехали в гавань, там стоит точная копия «Майского цветка»!

Милли согласилась, ей вдруг захотелось подчиняться ему даже в мелочах. Пусть этот день длится долго! Совершенно замечательный день, никакой не траурный, а один из самых светлых в ее жизни!

…В плимутском порту воздух пах водорослями, нефтью и йодом. Деревянное трехмачтовое судно длиной около шестидесяти футов, покачивающееся на воде у причала, поразило прежде всего Бенджамина, как обладателя крупной фигуры и высокого роста.

– Сто два человека пассажиров, да еще в пути двое родились, плюс команда в двадцать один человек! Как они могли разместиться на таком крохотном корабле! – возбужденно проговорил он.

– Получается, что могли, – сказала Миллисент. – Мне трудно это объяснить. Но очень хочется передать чувства, испытанные нашими предками, через фотографии. Да, тот настоящий корабль давно сгнил, а мы видим всего лишь точную копию, но и этот красавец тоже пересек Атлантику, тоже бросил якорь на том месте, где его предшественник. Плимут, Филадельфия, Провинстаун… В них сохранились заветные уголки, передающие атмосферу того времени! – восторженно окончила девушка.

– Эти уголки, я думаю, есть везде, где живут люди, – улыбнулся Бенджамин, наблюдая за волнением девушки. – Вся страна, – и мы с тобой, и Аннабель, обязаны отважным мореплавателям… А теперь пойдем отведаем знаменитых омаров! Я голоден, как стая волков, могу думать только о еде и, признаюсь, давно посматриваю на твою аппетитную фигурку. Ты – замечательная девушка, при взгляде на тебя у меня появляются приятные мысли. Будь ты без одежды, я проглотил бы тебя в пять секунд. Только представь: медведь на Аляске съедает по весне в один присест до ста двадцати фунтов мяса, причем с костями и шкурой.

Вот прожорливый болтун, подумала Миллисент. И вдобавок просто наглец. Я ему о романтических ощущениях, а он про своих омаров. Все мужчины таковы – любят сладко поесть, сладко поспать, выпятить грудь колесом… Мол, глядите, перед вами настоящий герой, неотразимый красавец, мачо из популярного телесериала! С другой стороны, подумала молодая женщина, его слова можно истолковать как комплимент. Конечно, не такой искусный, какими закидывал ее Кристофер, зато искренний.

Ничего не поделаешь. Романтика романтикой, а она все-таки подчинится его занудству, его воле и, в конце концов, его урчащему желудку. Омары так омары! Пусть почувствует, что он победил, чем больше его побед, тем меньше ее поражений…

Аннабель таращила глазенки на высокие облака, проплывающие над коляской, и не видела ни корабля, ни исторического плимутского камня. В ресторане у Бенджамина было такое выражение лица, как у кота, который поймал жирную мышь.

– Семейным парам наш ресторан делает скидки, – вежливо предупредил метрдотель.

– Замечательно! – обрадовался Бенджамин. – Моему кошельку это приятно слышать. А то, что мы с ребенком, это как?

– Минус пять процентов от счета за каждого ребенка, начиная со второго, – невозмутимо и все также вежливо произнес находчивый метрдотель. – Приятного аппетита, господин Лонгсдейл!